«Волшебные краски»
Евгений Пермяк
Один раз в сто лет самый добрый из всех добрых стариков – Дед Мороз – в ночь под Новый год приносит семь волшебных красок. Этими красками можно нарисовать всё, что захочешь, и нарисованное оживёт.
Нарисуй и садись на него. Волшебными красками можно нарисовать что угодно, даже мыло, и оно будет мылиться. Поэтому Дед Мороз приносит волшебные краски самому доброму из всех самых добрых детей.И это понятно… Если такие краски попадут в руки злому мальчику или злой девочке – они могут натворить много бед. Стоит, скажем, этими красками пририсовать человеку второй нос, и он будет двуносым. Стоит пририсовать собаке рога, курице – усы, а кошке – горб, и будет собака – рогатой, курица – усатой, а кошка – горбатой. Поэтому Дед Мороз очень долго проверяет сердца детей, а потом уже выбирает, кому из них подарить волшебные краски.
В последний раз Дед Мороз подарил волшебные краски одному самому доброму из всех самых добрых мальчиков.
Хочешь – нарисуй стадо коров и потом паси их. Хочешь – нарисуй корабль и плыви на нём… Или звездолёт – и лети к звёздам. А если тебе нужно нарисовать что-нибудь попроще, например стул, – пожалуйста…
Рис.2
Мальчик очень обрадовался краскам и тут же принялся рисовать. Рисовать для других. Потому что он был самый добрый из всех самых добрых мальчиков. Он нарисовал бабушке тёплый платок, маме – нарядное платье, а отцу – новое охотничье ружьё. Слепому старику мальчик нарисовал глаза, а своим товарищам – большую-пребольшую школу…
Он рисовал, не разгибаясь, весь день и весь вечер… Он рисовал и на другой, и на третий, и на четвёртый день… Он рисовал, желая людям добра. Рисовал до тех пор, пока не кончились краски. Но…
Но никто не мог воспользоваться нарисованным. Платок, нарисованный бабушке, был похож на тряпицу для мытья полов, а платье, нарисованное матери, оказалось таким кособоким, пёстрым и
Ружьё ничем не отличалось от дубины. Глаза для слепого напоминали две голубые кляксы, и он не мог ими видеть. А школа, которую очень усердно рисовал мальчик, получилась до того ужасной, что к ней боялись подходить близко. Падающие стены. Крыша набекрень. Кривые окна. Косые двери… Страшилище, а не дом. Уродливое здание не захотели взять даже для склада.
Так на улице появились деревья, похожие на старые метёлки. Появились лошади с проволочными ногами, автомобили с какими-то странными кругляшками вместо колёс, самолёты с тяжеленными крыльями, электрические провода толщиною в бревно, шубы и пальто, у которых один рукав длиннее другого… Так появились тысячи вещей, которыми нельзя было воспользоваться, и люди ужаснулись.
– Как ты мог сделать столько зла, самый добрый из всех самых добрых мальчиков?
И мальчик заплакал. Ему так хотелось сделать счастливыми людей, но, не умея рисовать, он зря извёл краски.
Мальчик плакал так громко и безутешно, что его услышал самый добрый из всех самых добрых стариков – Дед Мороз. Услышал и вернулся к нему. Вернулся и положил перед мальчиком краски.
– Только это, мой друг, простые краски… Но они могут стать волшебными, если ты этого захочешь… Так сказал Дед Мороз и удалился…
Прошёл год… Прошло два года… Прошло много и очень много лет. Мальчик стал юношей, потом взрослым человеком, а потом стариком… Он всю жизнь рисовал простыми красками. Рисовал дома. Рисовал лица людей. Одежду. Самолёты. Мосты. Железнодорожные станции. Дворцы…
И пришло время, настали счастливые дни, когда нарисованное им на бумаге стало переходить в жизнь…
Появилось множество прекрасных зданий, построенных по его рисункам. Полетели чудесные самолёты. С берега на берег перекинулись новые мосты…
И никто не хотел верить, что всё это было нарисовано простыми красками. Все их называли волшебными…
Так случается на белом свете… Так случается не только с красками, но и с обыкновенным топором или швейной иглой и даже с простой глиной…
Так случается со всем, к чему прикасаются руки самого великого волшебника из самых великих волшебников – руки трудолюбивого человека…
«Сказка о малярной кисти»
Виктор Виткович
Его заперли на ключ. Заперли из-за ерунды, из-за какого-то вредного старичка.
Сначала всё было хорошо. Федя и его приятель Мишка шли по весенней улице. Её мыли и красили к Первому мая, и она сверкала на солнце всеми цветами радуги.
Федя уже успел свой правый рукав выкрасить синей краской, а левый – жёлтой. И на него уже успело свалиться ведро с извёсткой.
И на парадной двери дома, которую так старательно покрасил дворник Варфоломей, Федя уже отпечатал всю свою пятерню, и она почти засохла и останется так до праздника Первого мая на тот год, когда Феде будет не семь лет, а восемь.
Федя и Мишка шли по улице. И всё было интересно! Двое в комбинезонах поливали из шланга дом краской. Половина дома была ещё серая, в пятнах, а половина уже жёлтая, почти золотая. Федя заметил, как под струёй краски исчезла надпись «Катька-ябеда», которую он написал углем. Но это ещё что!
Из-за угла выехала аварийная машина – удивительная, с площадкой на тонкой ножке. И какой-то долговязый дядя, стоя наверху, снимал с уличных проводов прошлогодние бумажные змеи и пожелтевшие голуби, сделанные из Катиной тетради по арифметике. Если так пойдёт дальше, то скоро никто не будет знать, что Федя тут живёт!
А внизу под полосатым зонтиком пыхтел каток, разглаживая полосы дымящегося асфальта. Федя сказал Мишке:
– Хорошо бы подложить под каток папины карманные часы и посмотреть, как они сплющатся и превратятся в большие стенные часы!
Но тут долговязый дядя с аварийной машины выронил змей; он упал на свежий асфальт, и каток наехал на змея, навсегда впечатав его в мостовую.
Федя подтолкнул Мишку локтем. Без слов поняв друг друга, мальчики подбежали к катку и с радостными криками стали прыгать вокруг змея, оставляя следы на мягком асфальте. Мастер возмущённо привстал под зонтом, а Мишка с Федей удрали. Они остановились ещё у ведра с зелёной краской. Нагнувшись и сталкиваясь головами, мальчики гримасничали: на них смотрели из ведра зелёные страшилища. Это быстро надоело обоим, и они поглядели кругом – что бы ещё предпринять. Федя придумал – нарисовал себе зелёные усы, а Мишка сунул палец в ведро с жёлтой краской и сделал себе веснушки.
Некоторое время приятели опять чинно шли по улице. Вокруг суетились рабочие – везли в тачках извёстку, несли и подвешивали новенькие водосточные трубы неестественно белого цвета. Федя погудел в одну трубу, но повиснуть на ней не удалось. Мальчики шли… И вдруг остановились, как вкопанные.
Перед их забором – новеньким, только что покрашенным – важно стоял управдом с чёрной бородой, торчавшей вперёд, и дворник Варфоломей с метлой и бляхой, сиявшей на груди.Их снимал фотограф из «Вечерней Москвы». Он то отскакивал и прищуривался, глядя в глазок аппарата, то поворачивал управдома и, наконец, замер, готовясь священнодействовать. Мальчики поняли, что не могут не сняться с управдомом и дворником, подбежали и встали впереди: один – с зелёными усами, другой – с нарисованными веснушками. Дворник Варфоломей погнал их метлой.
Разочарованные, они побежали дальше. Так они добрались до своей парадной двери – той самой, где сохла Федина пятерня, – и опять застыли на месте: перед ним стояло еще одно ведро с краской, и из него торчали две чудные малярные кисти, за которыми никто не смотрел. Вверх уходили верёвки; мальчики задрали головы: на недосягаемой высоте качался в люльке хозяин кистей – маляр, но он красил лепной карниз под крышей и вниз не глядел.
Тут из парадной вышла девочка Люся; у неё было белое нарядное платье и на голове, будто бабочка, капроновый бант. Чтоб не измазаться краской, она шла так осторожно, как только могла.
При виде девочки мальчиков охватила жажда подвигов. Выхватив кисти из ведра, они начали яростно фехтовать, оставляя на штанах и рубашках малиновые пятна. Брызги полетели во все стороны. Девочка со страхом отступила на шаг и сказала:
– Здравствуйте, мальчики!
Федя и Мишка картинно облокотились на кисти и поглядели на Люсю.
– Нарисовать ей усы? – спросил Федя у Мишки.
– Не надо… – дрожащим голосом сказала Люся.
– Надо, – сказал Федя.
Окунув кисти в ведро, мальчики обежали вокруг Люси, отрезав ей путь к отступлению.
– Тоби-Лоби-Кукунор! – почему-то закричали они и бросились к девочке.
Люся испуганно попятилась и села в ведро с краской. Мишка и Федя попадали от смеха. А Люся встала – её платье было наполовину белым, наполовину малиновым, – заплакала и побежала домой.
«Приключения Карика»
Сергей Линицкий
Ему приходилось много рисовать, и с каждым днем он становился все короче и короче. Подошло время, когда художник купил новый большой карандаш, а Карика уже не доставал из коробки.
- Теперь я не нужен, — думал Карик. Он долго горевал, а потом решил потеряться.
На следующий день художник отправился на зарисовки в парк. Там Карик незаметно выпал из коробки и закатился под дерево.
Под деревом, засыпанный желтыми листьями и припорошенный снегом, лежал маленький карандашик.
Это сейчас он маленький, а раньше был большим Простым Карандашом. Художник делал им зарисовки и ласково называл Кариком.
Карандашей у художника было много, и хранились они в одной коробке.
Рис.3
По вечерам цветные карандаши нахваливали себя:
- Наши цвета теплые, — гордились Красный и Желтый карандаши. Мы рисуем солнце и радугу, розы и тюльпаны, дарим людям красоту и праздник.
Рис.4
- А мы раскрашиваем море и небо, деревья и траву, — вторили им Синий и Зеленый.
Рис.5
«Вот хвастунишки, — думал Карик, — интересно, что бы они раскрашивали без меня. Только и умеют, что цветные черточки ставить».
Ему приходилось много рисовать, и с каждым днем он становился все короче и короче. Подошло время, когда художник купил новый большой карандаш, а Карика уже не доставал из коробки.
- Теперь я не нужен, — думал Карик. Он долго горевал, а потом решил потеряться.
На следующий день художник отправился на зарисовки в парк. Там Карик незаметно выпал из коробки и закатился под дерево.